В 1913 году журнал "Мерккюр де Франс" устроил большую литературную
анкету о достижениях и возможностях современной поэзии. Хулио Хуренито,
получив опросный лист, тотчас же послал ответ, который почему-то не был
напечатан. Копия его сохранилась, и я ее воспроизвожу. "Получив ваши
вопросы, я находился в сильном затруднении, не зная точно, что называется в
современности словом "поэзия". Правда, мне попадаются среди статей в
журналах, а порой даже в виде отдельных книг, напечатанные особой
типографской манерой рассуждения д политике, о любви, о святости троицы и о
кофейном сервизе с созвучными окончаниями строк или без них. Если вы
называете именно Эти странные упражнения поэзией, то я ответить на ваш
вопрос не могу, Я также не имею никакого суждения о многих других
бессмысленных занятиях -- раскладывании пасьянсов или чесании спины с
помощью китайских ручек, Впрочем, я охотно допускаю, что такое
времяпрепровождение нравится отдельным индивидуумам, и не вижу в этом ничего
предосудительного, Я полагаю, что в подобных случаях надо проявлять полную
терпимость, руководясь изречением, вырезанным на ошейнике собаки Диогена,
попавшей в собачий рай; "Здесь каждый развлекается, как может". В давние
эпохи под словом "поэзия" подразумевались занятия, непохожие на
вышеуказанные, но весьма осмысленные и полезные. Слово являлось действием, и
поэтому поэзия, как мудрое сочетание слов, способствовала тем или иным
жизненным актам. Мне известна высокая поэзия знахаря, умевшего сочетанием
слов добиться того, что бодливая корова давала себя доить. Но как я могу
применить то же возвышенное слово к головоломкам Малларме, которые тридцать
три бездельника разгадывают в течение тридцати трех лет? Слово некогда могло
убить или излечить, заставить полюбить или возненавидеть. Поэтому заговоры
или заклинания были поэзией. Поэты являлись ремесленниками, работавшими, как
все люди. Кузнец ковал доспехи, а поэт слагал героические песни, которые
вели к победе. Плотник тесал колыбель или гроб, а поэт писал колыбельную
песнь или причитания, Женщины пряли и за пряжей пели песни, делавшие их руки
быстрыми и уверенными, работу леткой. Я читал как-то стихи, которые вы
печатаете в вашем уважаемом журнале, и спрашивал кого они могут пробудить
или повести на бой, чьей работе могут помочь? Единственное их назначение, не
вытекающее, впрочем, из задания авторов, убаюкать человека, уже
подготовленного ко сну статьей о количестве гласных и согласных в стихе
Расина. Итак, повторяю, вспоминая былое прекрасное ремесло и сравнивая его с
непонятным мне занятием, я де знал, как ответить на ваш, с виду простой,
вопрос, Но мой юный друг Э., русский, о которым я посоветовался, сообщил мне
о факте исключительном и в известной степени уничтожавшем мои сомнения.
Оказывается, в России живет поэт (фамилию его я, к сожалению, не запомнил),
который написал следующее стихотворение:
Хочу быть дерзким! Хочу быть смелым! Хочу одежды с тебя сорвать! Хочу
униться роскошным телом, Хочу из грудей венки свивать!
Э. утверждает, что, когда в городе Царицыне какой-то военный писарь
продекламировал это четверостишие горничной, бывшей к роману с ним отнюдь не
подготовленной, оно возымело столь решающее действие, что горничная сама
начала поспешно расстегивать платье. Это важное сообщение показывает, что
для поэзии в современности есть некоторые возможности, и я могу закончить
мой ответ не панихидными вздохами, а словами надежды".