мы с вами расходимся почти во всех взглядах на израильскую жизнь, и это легитимно. Но вы, судя по вашему собственному признанию, выросли за пределами Совка, поэтому многие вещи вы просто не можете себе вообразить.
В Академии Наук СССР (и части отраслевых институтов) была заочная аспирантура. Означало это, что никаких курсов соискатели степени не слушали, сдавали "квалификационные" экзамены и получали право представить в "совет" диссертацию.
"Совет" состоял из 20-25 человек (постоянный состав!), который, за исключением 1-2 человек в каждой конкретной ситуации, ни уха ни рыла не смыслил в теме диссертации. Максимум информации получали изо рта в ухо: "Парень от Пал Палыча. Надо". Или "Хмырь от Бори. Решай, как знаешь". Никакой внешней экспертизы не существовало, если только научный руководитель не был всерьёз заинтересован оповестить мир о работе, сделанной в его лаборатории.
А в тех случаях, которые я обсуждаю, не было ни лаборатории, ни техники эксперимента, ни статистических правил обработки, - а был Большой Человек, которому нужны были "корочки". И если кто и мог бы с лёгкостью затормозить халявную работу, - это был секретарь (и председатель) учёного совета. Но эти мужи, как сказано было в воспоминаниях, владели старыми "Жигулями" и не имели возражений.
no subject
мы с вами расходимся почти во всех взглядах на израильскую жизнь, и это легитимно. Но вы, судя по вашему собственному признанию, выросли за пределами Совка, поэтому многие вещи вы просто не можете себе вообразить.
В Академии Наук СССР (и части отраслевых институтов) была заочная аспирантура. Означало это, что никаких курсов соискатели степени не слушали, сдавали "квалификационные" экзамены и получали право представить в "совет" диссертацию.
"Совет" состоял из 20-25 человек (постоянный состав!), который, за исключением 1-2 человек в каждой конкретной ситуации, ни уха ни рыла не смыслил в теме диссертации. Максимум информации получали изо рта в ухо: "Парень от Пал Палыча. Надо". Или "Хмырь от Бори. Решай, как знаешь". Никакой внешней экспертизы не существовало, если только научный руководитель не был всерьёз заинтересован оповестить мир о работе, сделанной в его лаборатории.
А в тех случаях, которые я обсуждаю, не было ни лаборатории, ни техники эксперимента, ни статистических правил обработки, - а был Большой Человек, которому нужны были "корочки". И если кто и мог бы с лёгкостью затормозить халявную работу, - это был секретарь (и председатель) учёного совета. Но эти мужи, как сказано было в воспоминаниях, владели старыми "Жигулями" и не имели возражений.